Сон первый. Кровь гуще воды.

***
Иногда время замедляется и растягивается, а разум в нем вязнет, словно в трясине. И ты видишь четко каждую деталь, запоминаешь навсегда и потом это преследует тебя в кошмарах.
Вскрик в соседней комнате, звук слетающей с петель двери, рычание низкое и утробное. И глаза, светящиеся в темноте холодной ночи, которая скалится за дверью и через мгновенье ворвется, сметая свет, забирая тепло и дыхание. И понимание: настала ночь жатвы и Они пришли за новой кровью, они пришли в поселок за мальчиками, они пришли за ее братом. А потом...лишь кровь, крики и страх.
И теперь, спустя столько лет, они снова вот-вот будут здесь. Но Кейт в этот раз готова. Она больше не ребенок. Она больше не беспомощна. Она готова сражаться и повести за собой немногих, готовых противостоять Им. У нее есть искупление для ее брата: стрела с серебром, готовая найти сердце зверя, который когда-то был ее близнецом.

Бывают судьбоносные дни, а бывают судьбоносные ночи. Такие яркие, что каждый миг навсегда остается в памяти. За окном падали снежинки, мягкие, словно холодный пух. Ночь укрывала их темнотой и снегом, ночь дарила им свободу и силу- тем, кто пришел в селение в ночь Жатвы. С треском вылетела дверь, а за ней, укрытый плащем из метели, стоял человек в обличьи зверя - его отец по крови и по стае, а не по рождению. Там стоял тот, кто обучил его, воспитал и сделал тем, кто он является сейчас.
И теперь, спустя столько лет, он возвращался в селение в ночь новой Жатвы, обласканный луной и зимней ночью. Возвращался с искуплением для своей сестры, восставшей против них, чтобы остановить охотника на оборотней, которая когда-то была его близнецом.

Она привела с собой людей - тех, кто учил ее убивать оборотней, кто искал их повсюду,такие же потерявшие и ненавидящие. Они искали, а Кейт сказала направление. Охотники принесли в селение божественный огонь и серебро, они собрали вместе всех мальчиков и укрыли в доме в самом центре. Они были силой: селяне роптали, но подчинились.
Все было готово для ловушки. Божественное пламя превратила вернуло свет в наступившей тьме, поблескивая на лезвиях мечей, на звеньях сетей и доспехах. Воздух натянулся напряженной, чуть звенящей струной. Скоро, уже скоро...

В небе безмятежно плыла полная луна, словно глаз исполинского зверя, как говорилось в сказаниях оборотней. Узы по звериной крови, что текла в жилах каждого в стае. Узы по человеческой крови, что связала их навечно с этим селением. Одни из них сегодня прервутся.
Первый отец учил его пахать землю, другой обучал убивать. Первый говорил бояться темноты, второй показал, как ее полюбить. Первый был мертв, а второй возглавлял Жатву точно так, как однажды возглавит ее сам Каин.
Они двигались бесшумно, скользили в тенях и лишь цепочки следов выдавали их присутствие. В деревне жгли костры, яркие, разрезающие тьму уродливыми тенями. Люди боялись их и ненавидели, но прежде был уговор. Он соблюдался почти двести лет: оборотни приходят раз в десять лет и забирают десять мальчиков, люди на них не пытаются охотиться, а взамен звери не трогают больше никого в селении.
Но прошлой ночью, прямо накануне жатвы, этот договор был нарушен. Был убит один из них. И когда вожак вытаскивал стрелу из его пронзенной груди, не обращая внимания на ожоги, что оставались на пальцах от серебра... Когда поднял голову и завыл на растущую луну, призывая всю стаю... Когда оплакивали потерю так, словно он был самым дорогим из близких... Тогда стало ясно - прощения не будет и жатва утонет в крови.

Снег валил все сильнее: крупными, мягкими хлопьями, белыми, пока не опускались на кровавую землю. Вдох: холодный воздух проникает в легкие вместе с запахом битвы. Снежинка опускается на наконечник стрелы, словно пытаясь остановить происходящее. Но уже поздно. Выдох: зверь прыгает, тетива звенит фальцетом в мире, все еще суженом до них двоих.
Она убивала раньше. Ей не делали поблажек только из-за того, что она девушка. За несколько лет Кейт научилась стрелять без промаха, как бы сильно не билось в груди сердце, как бы страшно ей не было.
Но сейчас рука дрогнула, стрела попала волку в переднюю лапу, а сама Кейт оказалась под зверем. И эти глаза...эти до боли родные глаза.
- Ну же! - голос казался чужим. Сейчас не было ни своих, ни чужих. Только брат и она...и их боль, такая разная, но одинаково сильная.

Чего в глубине души он желал? Чтобы сестра промахнулась и он остался жить? Чтобы попала в сердце и ему не пришлось убивать ее?
Она должна была умереть ради стаи, ради селения, ради перемирия. Он мог лишь выбрать, как именно она умрет. Он знал это, он принял это, но прыжок и сестра все еще жива. Он не вгрызся ей в горло, не убил ударом лапы, лишь мягко приземлился, остановив клыки в сантиметре от ее шеи. И запах яблок, запах из далекого лета, когда они смеялись вместе, беззаботно и легко.
Снегопад превращался в метель. Злые порывы холодного ветра рассыпали ворохом искры костров.
Случайность или судьба?
Огонь перекинулся на дом, в котором прятали детей. Ночь Жатвы не могла закончиться смертью мальчиков. Охота на оборотней не могла стоить так дорого. На несколько минут зверей и людей объединила общая цель. Короткая передышка в смертельной вражде, крошечная лазейка для обреченных на смерть.
Когда их начали искать, он уже бежал по глубокому снегу, а метель завывала в кронах деревьев, заметала следы, пронизывала холодом. Лапу жгло огнем, кровь отравляло серебро, забирая силы, причиняя боль. На спине притихла сестра. А в висках билось лишь одно слово: ''Предатель!''

Метель разыгралась не на шутку, жаля лицо, руки, забираясь за шиворот. Сзади, за стеной снега, остались оборотни и охотники. И те, и другие не прощали предательства. Их найдут и убьют, жестоко, в назидание другим.
Хотелось крикнуть брату: ''Зачем?! Ты мог убить меня и выжить!'' Но вопрос застыл за губах, потому что себя можно было спросить о том же.
Впереди, за бураном, показались очертания землянки. Только сейчас Кейт узнала эти места, так измененные временем и снегом. Когда-то много лет назад они играли здесь, на берегу крошечного лесного озера, все лето напролет. А теперь...
Зверь покачнулся, оседая на снег. Слишком много крови и освященного серебра. Слишком долго бежал он в это место, полное их воспоминаний. Кейт знала, что будет дальше: лихорадка, полная боли и огня.
Каин тихо рыкнул на нее из последних сил, которых не хватило даже, чтобы превратиться в человека. Она знала, что он хочет сказать.
''Иди! С окончанием метели они начнут погоню! Чем дальше ты уйдешь к этому времени, тем лучше''.
Только вот Кейт не собиралась бросать его, знать, что он умер так: на морозе, от яда стрелы или от рук нашедших его. Она хотела бороться за них также, как перед этим боролся он. Замерзшими пальцами девушка приподняла морду волка со снега.
- Пожалуйста, не сдавайся.
Капюшон упал с головы Кейт, снежинки запутались в ее волосах. Но она не замечала этого.
- Кровь гуще воды, помнишь?
Голос дрожал. Эта стрела...ее желание спасти его убивала Каина. Как же слепа она была. Разве проклятый зверь может пойти против своих ради своей семьи? Разве проклятый может любить и жертвовать собой?
- Мы почти добрались. Вставай.
Она не дотащит его до землянки. Ей не хватит сил.
- Вставай!!!
Если он сейчас уснет, ей останется лишь беспомощно смотреть, как замерзает единственный, кто ей важен в этом мире. Смотреть, как он умирает из-за нее.

Он словно лежал в глубине темной реки, холодной и широкой. Волны шептали ему голосом матери: ''Спи. Спи, мой мальчик''. Водоросли оплетали его, мягко сковывали, заставляя погрузиться на самое дно. Кажется,он хотел чего-то. Кажется, стоило куда-то торопиться. Но он не помнил, почему и куда. Да и стоило ли помнить? Ведь здесь в темноте и тишине было так спокойно. Здесь можно было остаться навсегда.
Кто-то звал его. Такой знакомый голос. Сестра? Почему она здесь? Почему вырывает его из этой вязкой темноты, из этой топкой тишины? Почему в ее голосе столько страха и отчаяния?
Медленно, нехотя, через силу Каин открыл глаза. Все еще падал снег, шерсть тревожил ледяной ветер. Сестра смотрела на него, говорила, просила идти куда-то. Мысли путались, тело было тяжелым и неповоротливым.
Слезы...у Кейт на щеках замерзали дорожки из слез. Каин не знал, почему она плачет. Он же здесь, просто устал и должен поспать.
Глаза начали закрываться сами собой, но его снова позвали. Рана. Теперь он вспомнил. Взгляд скользнул по лапе: стрелы не было. Видимо, он выдрал ее, когда бежал по глубоким сугробам.
Кейт показывала куда-то... Землянка. Из всех мест в округе он инстинктивно принес ее именно сюда. Медленно, из последних сил Каин поднялся. Злой ветер ударил в морду, заставил покачнуться. Нужно быть осторожнее. Если он упадет, снова подняться уже не сможет. Поднять лапу, поставить в снег, перенести на нее вес. Поднять другую лапу, повторить все сначала. Медленно, шатаясь, чувствуя, как все тело скручивает боль и бьет озноб. Церковное серебро...он слышал рассказы о том, какие муки оно может причинить.
Землянка в нескольких метрах, но кажется так далеко. Сестра идет впереди, говорит с ним, заставляет оставаться в сознании, сосредоточиться на том, что делает. Перед глазами плывет, голос доносится будто издалека. Шаг, еще шаг. Охнула открываемая дверь, впуская внутрь вихрь из снежинок. Рассохшиеся доски поскрипывают под его весом. Все, он тут. Он выполнил ее просьбу.
Лапы подкашиваются и с тихим вздохом мир вновь погружается во тьму.
А там, за метелью, что поет земле колыбельные; за деревьями, скрипящими от холода; за коварными сугробами, скрывающими ямы и сучья, на них уже объявили охоту.

Рассвет. Первые лучи солнца окрасили мир в цвет крови. Все кончено, для нее не осталось надежды. Кейт замерла, ожидая удара. Лезвие коснулось ее шеи, примериваясь, чтобы перерезать горло. Секунды до смерти казались самыми долгими в жизни.
И тут, уже отчаявшись и смирившись, она услышала это: глухое низкое рычание, полное гнева и жажды крови. Черный волк, словно призрак стремительно исчезающей ночи, снес охотника и отпрыгнул в сторону прежде, чем освещенный меч смог добраться до его шкуры.
Она видела, как Марк поднимается с земли и они начинают танец смерти, кружась между деревьями: лучший из охотников и оборотень, который может после восхода сохранять обличье зверя.
Ярость сквозила в каждом движении Каина. Она знала, что брат не простит поднявшего на нее руку. Она понимала, что Марк никогда не отступится, не убив оборотня. Два человека, которых она любила, которых предала, которых боялась потерять... Они готовились убить друг друга, а ей оставалось лишь смотреть на это.

Пахло свежестью зимнего утра, щебетали воробьи, будто спорили и делали ставки на сражающихся. Сила ускользала по мере того, как солнце поднималось над горизонтом. Сколько он продержится до того, как звериная сущность заснет до новой луны? И что будет делать потом, беспомощный перед мечом и доспехом?
Каин не задумывался об этом. Все мысли сейчас вылетели из головы, кроме одной: ''Этот гад чуть не убил его сестру!'' Это знание огнем разжигало кровь. Он двигался, пригнувшись, ощетинившись, готовый кинуться и убить, как только представится шанс.
Шаг, еще шаг...
Воздух между ними искрит от желания убивать.
Глаза в глаза...
Одно неверное движение и противник одержит победу.
Клыки против серебра...
Напряжение закручивается тугой пружиной.
Сейчас!
Прыжок, взмах меча, запах крови и крик сестры.
Он упал, как подкошенный. Тело выгибало и ломало - расплата за использование силы зверя после восхода солнца. Рядом лежал охотник...то,что от него осталось. Сестра уже была рядом.
Он не видел, к кому из них она кинулась первым. Он не знал, испугавшись за кого из них, она закричала. Он не мог понять, слезы на ее глазах - слезы радости или скорби. А было ли это важно?
- Все, уже все, - он поднялся и прижал ее к себе, рослый брюнет с бархатным, чуть рычащим голосом.
Сестра обняла его и окончательно разревелась. Он не мешал ей, ведь она оплакивала тех, с кем еще недавно готова была разделить свою жизнь и свою смерть.

Небо было безоблачным и прозрачно синим, каким бывает лишь зимой. Кейт стояла на крыльце домика в одном шерстяном платье, растирала замерзающие руки и смотрела, как брат колет дрова. Звук топора и запах только что сготовленных пирожков - это так напоминало дом. Пусть и было лишь временным пристанищем.
Домик рядом с лесом, на окраине деревни, вдали от родных мест, приютил их пару недель назад. Эта передышка нужна была им обоим, чтобы спасать силы и приготовиться. Они оба знали, что в одну из ночей за ними придут оборотни. Но очередная ночь проходила и у них оказывался еще один день, чтобы просто побыть семьей.
Каин все колол дрова, складывая их аккуратно на поленницу. В одних штанах, с сильной спиной, широкими плечами и мускулистыми руками...не удивительно, что кроме сестры, за ним наблюдала из-за забора половина девок из деревни.
Кейт сгребла снег и кинула в него снежком, прекрасно зная, что здоровому оборотню мороз не страшен.
- Оделся бы!
Оба рассмеялись, на душе было тепло, потому что солнце еще не зашло, потому что можно было пока не держать под рукой оружие и не прислушиваться к вою ветра за окном.

На единственном во дворе дереве щебетал снегирь. Птичка расхаживала по ветке, выпячивая колесом грудь с гордой деловитостью генерала на смотре войск. Внизу шептались и тихо пересмеивались девушки, румяные от мороза. В какой-то момент он посмотрел в их сторону, все тут же замолчали. А потом вновь начали шептаться.
Каин отчетливо слышал эти: ''Он посмотрел на меня!'', ''Нет, точно же прямо в мою сторону глянул'', ''Ох, девки, какой парень!''.
Это смущало. Никогда еще он не был объектом столь пристального внимания со стороны противоположного пола. Еще и слышал все, что они говорили про него. А сестра не лучше: стоит себе, наблюдает, посмеивается. И ведь она точно знает, как его смущает происходящее.
В плечо прилетел снежок. Рассмеявшись, Каин вогнал топор в полено,на котором колол дрова, и пошел в дом, благодарный за то, что есть повод быстро скрыться от женских глаз.
Пахло пирожками, немного подгоревшими, но явно сделанными с большим старанием. Сестра хотела, чтобы это место было похоже на их дом...до того,как их разлучили. Как и он. Знал ведь,что не останутся тут дольше.чем на месяц. А дров заготовил столько, что их хватит до конца зимы.
Когда казался на кухне, тут же вгрызся в неказистый пирожок. Кейт не была самым лучшим поваром, да и откуда? Мать умерла, когда им было по семь лет, за три года до Жатвы. Да и охотнику на оборотней вряд ли могло прийти в голову оттачивать кулинарные навыки.
- Ну как? - с наигранным равнодушием спросила сестра.
Он выждал паузу, с непроницаемым лицом продолжая кушать пирожки.
- Хватит уже рот набивать! - Кейт все-таки не выдержала. - Вкусно хоть?
Каин не удержался и рассмеялся, подвинул блюдо с выпечкой к себе вместо тарелки.
- А то. Не зря же ем с таким аппетитом!
- Ну...ладно, - Кейт выглядела смущенной и довольной.
Сестра села напротив него, чуть теребя свои волосы, прямые и едва касающиеся плеч. Каин вспомнил девушек на улице, с толстыми косами до колена, с яркими лентами, вплетенными в них. Поедая пирожки, словно самые вкусные в мире, он дал себе обещание: сестре больше не придется обрезать волосы.

Солнце светило в окна сквозь ледяную роспись на стекле. Казалось, там нет никого и ничего, только свет и лед...и домик, внутри которого остались лишь они с братом.
В дверь постучали, напоминая об истинном положении вещей. Каин начал подниматься, но девушка положила ему руку на плечо.
- Ешь! Я посмотрю.
По дороге к двери за поясом платья сзади оказался заткнут кинжал. Они были здесь чужаками, их искали и ненавидели - неизвестность лучше встречать с улыбкой на лице и клинком наготове.
Дверь скрипнула, впуская холод в уютное тепло дома. На пороге стоял мужчина, крестьянин из деревни. В глазах его была тревога и она поняла прежде, чем он заговорил: что-то случилось.
- Доброго дня, хозяйка. Позови брата, дело есть срочное.
Кейт кольнула легкая обида. Он даже не допускал мысли, что девушка может помочь. Но так и должно было быть, ведь женщины в их землях не сражались, не носили оружия...и не охотились на оборотней.
- Что случилось? - брат вышел к гостю, уже в рубашке, подпоясанной широким ремнем.
- Молли, дочка кузнеца пяти лет от роду, убежала с другими сорванцами в лес и там потерялась!
Они с братом переглянулись. Через пару часов должно было сесть солнце, а воздух - стать еще холоднее.
- Я иду, - тут же кивнул Каин.
- Я могу... - подала голос Кейт.
- Будь тут. Вдруг вернется, поможешь выходить. Да и вообще...
Она поняла его: в деревне на несколько часов не останется мужчин, одни дети да женщины.
Каин подхватил тулуп и вышел вслед за гостем. Она смотрела ему вслед, чувствуя, как тревожно становится на душе.
''Он вернется... конечно, он вернется''

Лес наполнился голосами людей, все тропинки были снова пройдены, все овраги вблизи деревни проверены. Они искали девочку до заката, видя, как тени удлиняются, пересекаясь и создавая узор, напоминающий паутину.
С каждой минутой Каину все меньше нравилось происходящее. Не из-за холода, не из-за того, что солнце уходит. Было нечто иное. В воздухе будто стоял затхлый запах гнили, едва уловимый обонянием оборотня. Птицы и белки занимались своими делами, но поблизости не чувствовалось ни одного крупного животного.
Почему Каин не заметил этого раньше? Что-то было не так с этим лесом. Здесь поселилось нечто темное, источающее удушливый шлейф из проклятой магии. И где-то во владениях этого создания затерялась пятилетняя девочка.
''Прости, Кейт. Я знаю, что ты ждешь меня. Но мне придется задержаться здесь после захода солнца".

За окном все еще была ночь, бесконечная, всеобъемлющая. Казалось, она длится не несколько часов, а несколько дней.
Как давно Каин появился с раненым? Все это время она меняла его повязки, быстро пропитывающиеся кровью и чем-то черным, жгущим кожу, когда попадало на пальцы.
Она не поверила бы в то, что брат встретил чудовище. Но доказательство было перед ней: оборотень с раной наискосок через грудную клетку, которая никак не хотела затягиваться. Человек бы уже умер от потери крови и жара, но он держался. Временами метался в бреду и звал кого-то по имени, временами приходил в себя и тогда шутил, не смотря на боль.
- Ты все еще здесь? Заботишься о своем женихе?
- Береги силы! - чуть раздраженно и смущенно отвечала она.
Кейт не верила в любовь с первого взгляда, да и вообще любовь не готова была сейчас принять. Слишком жестоко закончилась предыдущая. Слишком мало времени прошло. Слишком долго она ненавидела оборотней.
Парень, чье имя она так и не успела спросить у брата, продолжал разговаривать с ней, пока силы вновь не покидали его. Эта рана...все должно было решиться к рассвету.
А утро все также упорно не хотело наступать.

Они дружили несколько лет, он и Лукас. Наверное, все сложилось бы иначе, но оба всегда забирались на охоте дальше всех, ведомые любопытством и желанием найти лучшую добычу. Они были разными: спокойный Каин и веселый Лукас; черный и белый волки.
Поэтому было невыносимо сидеть рядом с кроватью раненого, не в состоянии помочь ему. Поэтому сейчас он стоял во дворе, глядя, как с востока на запад исчезают звезды.
Когда наступил рассвет и лучи солнца скользнули по крыльцу, дверь скрипнула и к нему вышла сестра. Кейт была умницей: ловко перевязывала, смешивала травы для настоя, выхаживала, терпеливо и настойчиво боролась за жизнь парня.
Каин взглянул на нее и по глазам понял, что Лукас пошел на поправку. Из груди вырвался вздох облегчения. Он не хотел терять больше никого из тех, кто оставался ему дорог. Но было что-то еще в глазах сестры...то,что заставило его подойти и задать вопрос.
- Что не так?
- Это все проклятая магия. Почти наверняка она осталась в его теле. Он будет страдать. И я не знаю, есть ли что-то, что поможет. Он может ослабнуть через день или через год. Прости...
Каин обнял ее.
- Ты сделала очень много. Я найду того, кто поможет. Ты ведь...ты не против?
Кейт посмотрела на него серьезно и строго.
- Он спас твою жизнь. Я переверну вверх дном все эти земли, чтобы найти способ отплатить ему.

Бесшумно падали золотые песчинки, просачиваясь в горловину песочных часов. Несколько минут, отведенных на него, утекали в тишине.
Ведьма напротив хранила молчание, переходя от карты к карте, касаясь их пальцами, но глядя словно сквозь них, сквозь само время.
Молва об Арине разлеталась, будто перелетные птицы. Этой рыжей колдунье на вид было не больше шестнадцати, но кто знает, какие чары она наложила на себя? Ведьма, травница, провидица - никто не знал границ ее силы, никто не знал, что из слухов правда.
Всю дорогу он сомневался. Он шел за призрачной надеждой, чувствуя, как с наступлением тьмы тело друга начинает разъедать боль. Лукас не говорил, не показывал этого. Он смеялся и шутил, как всегда и везде. Он ухаживал за Кейт, иногда неумело и слишком рьяно, как и все молодые влюбленные. Он не сдавался, и Каин ухватился за эту возможность. А теперь, сидя напротив ведьмы...теперь готов был поверить.
Арина подняла на него глаза, пронзительно зеленые, заглядывающие в самую душу. Она заговорила, и голос ее прозвучал таинственно и мрачно в тишине комнаты. Сердце замерло в предчувствии беды.
- В ночь полнолуния прольется чья-то кровь, твоя или твоей сестры. Хочешь выжить сам - борись, хочешь спасти ее - сдайся.
- А мой друг? - голос звучал чуть хрипло от волнения. Каин с тревогой взглянул на колдунью.
- Ему я уже все сказала, - она улыбнулась, провожая его к двери, рыжеволосая ведьма, видящая так много и говорящая так мало.

Карты с шелестом ложились на стол: картинки на черном фоне, в золоченой раме - все новые и новые, перекрывая друг друга, создавая витиеватый узор.
- Вытяни, - ведьма протянула ей стопку.
Карты были теплыми, будто живыми, пульсировали под пальцами в такт ударам сердца. Она вытянула одну, та легла в центр, будто сердцевина странного цветка, и тогда колдунья нарушила тишину.
- Белый волк погибнет от проклятья на рассвете после полнолуния, если только ты не возьмешь это бремя себе. Я дала ему кольцо, что свяжет черную магию. Надень его на рассвете после ночи полнолуния и спаси его. Или просто дай умереть.
Кейт в смятении взглянула на ведьму. Столько чувств, противоречивых и сложных, сейчас поднялось в душе.
- Но...
- Нет, другого способа нет, чтобы защитить его сердце от тьмы.
Она закусила губу: кто он для нее? Насколько дорог? Неужели она согласился ради него...
- А мой брат?
- Он не знает. Ему не под силу нести это бремя.
Легкое движение руки: узор из карт распался. Арина сказала свое слово, а Кейт... Кейт не знала, что ей делать.

По поляне стелились тени, рассекая белый снег уродливыми шрамами. Они двигались, искажаясь в свете полной луны.
Каин замер, чуть пригнувшись, следя за братьями, что перемещались сейчас по кругу, не сводя с него глаз. Когда хоровод остановился, вперед вышел вожак - огромный матерый серый волк с мордой, покрытой следами прошлых битв.
Каин знал, что будет дальше. Тот, кто его воспитал и обратил, теперь должен был и покарать. У отца не было выбора: это закон стаи и он должен быть соблюден.
''Мы оба не можем иначе''
Если бы не слова ведьмы, он бы уже бежал прочь вместе с сестрой и другом, он бы боролся до конца. Но было нечто более важное, чем собственная жизнь.
''Кровь гуще воды, Кейт''
Вожак пригнулся и зарычал, готовясь напасть. Стая замерла в предвкушении крови предателя. Прыжок, и два волка покатились по снегу.
''Скоро все закончится''

Снег отливал серебром в свете полной луны. Изо рта вырывался пар. Холод пронизывал тело, а разум даже не замечал этого. Кейт снова попыталась пройти, но большой белый волк уже в который раз преградил дорогу.
- я должна помочь брату! Неужели ты не понимаешь?! Пусти меня! - она кинулась в другую сторону, но Лукас и туда успел первым.
Волк уронил ее в снег и осторожно придавил сверху. В глазах его были боль и решимость: не пустить, уберечь.
В отчаянии она ударила по волку кулачком, чувствуя, как подступают слезы.
- Он же твой друг! Твой друг! Он погибнет там!

Ночь растянулась от горизонта до горизонта, звезды бесстрастно следили за стаей, собравшейся на поляне.
Вожак был опытнее и сильнее. Он стоял над Каином, готовясь перегрызть ему горло.
''Прости меня, отец''
Боль пронзила его, разливаясь по телу, смешиваясь со вкусом крови.
''Прости меня, Кейт''
Он видел глаза отца, полные сожаления. Он видел луну, яркую и прекрасную, как никогда прежде. Он видел тьму, полную шорохов и стонов, оставшуюся с ним, когда все остальное ушло.
Каин лежал на снегу, мертвый взгляд был устремлен в небо. Стая завыла, оплакивая брата, искупившего свое предательство кровью

Над лесом поднялись вороны, всполошенные шумом в ночи. Этот вой, сплетенный из десятков голосов, был и скорбным, и жутким одновременно.
Кейт замерла, чувствуя, как этот звук проникает в сердце, заставляя его болеть от предчувствия.
Белый волк поднялся, прижимая уши к голове и тихо скуля.
''Нет! Неправда!''
Лукас встал к ней боком, предлагая забраться на него. Теперь в лесу было уже безопасно.
''Я не верю! Не верю!''
Ноги вдруг стали ватными. Кейт легла на него, пальцы утонули в белой шерсти. Он был теплым и мягким, но для Кейт сейчас не существовало ничего и никого, кроме брата.
''Он жив! Он должен быть жив! Он обещал мне!''
Лукас кинулся к лесу, наполненному волчьей песней. Он принес ее на поляну и звери расступились, пропуская их, давая возможность проститься.
Кейт не помнила, как оказалась около брата. Не помнила, что говорила Каину, что кричала его убийцам. В памяти осталась лишь невыносимая, непередаваемая боль.
Один за другим волки исчезали в ночи, но она не замечала этого, как и того, что ночь уступала место предрассветным сумеркам.

Он исчезал в темноте, становясь ее частью, отпуская и страхи, и желания. Он любил кого-то раньше. Он стремился к чему-то, за что-то сражался. Он не мог уже вспомнить.
- Каин...
Чей-то голос проник сквозь тьму. Кого он зовет? Чье это имя? Его? Да, кажется его.
- Каин...
Голос звучал знакомо и властно, он заставлял что-то вспомнить. Он заставлял что-то чувствовать.
- Каин...
Да, теперь он вспомнил. Он погиб, чтобы Кейт жила. А сейчас...кто зовет его? Сестра? Нет, этот голос, все более громкий и явственный, не принадлежал ей.
- Каин...
Зов, словно маяк, заставлял его снова вернуть себя. По крупице приходили воспоминания, от самых последних к первым,что у него были. Он вновь переживал веселье и радость, грусть и злость - всю свою жизнь.
- Каин...пора!
Тьма рассеялась внезапно, словно разбилась на тысячи осколков. Холод опалил кожу, проник внутрь с судорожным вдохом. Холод сказал ему, что он снова жив. Его обнимали, обзывали идиотом и плакали. А он все еще эхом слышал тот голос во тьме...голос рыжей колдуньи Арины. Он был должен ей снова, он был нужен ей для чего-то, что бы это ни значило.

Сон второй. Цветок и лед.

*****
Я видел сон: в лесу средь мха
Был меч оставлен ледяной.
А вместо стержня у клинка -
Цветок, по-прежнему живой.
И я подумал: это я?
*****

Солнечный свет пронизывал кроны деревьев, играл бликами в быстрой реке, что несла свои воды с гор вниз, в долину. Волны разбивались об огромные валуны и мчались дальше, веселые и беззаботные.
Она прижалась спиной к одному из них, на самом берегу,чувствуя кожей прохладу камня. Каштановые волосы были заплетены в толстую косу и украшены яркой лентой. Она то и дело касалась ее пальцами, неосознанно проверяя, не выбились ли пряди.
Эльза не знала, зачем каждый раз она так наряжается. Ведь все равно они не смотрят друг на друга во время их недолгих встреч.
Она не видела его лица ни разу, лишь голос - бархатный и низкий, в котором было нечто неуловимо знакомое. Они говорили о лесе и горах, о лете и зиме, о местах, которые она знала, о землях, где ни разу не была. С ним было так легко, что время пролетало слишком быстро. Они всегда говорили здесь, он с одной стороны от валуна, она с другой.
Иногда после встреч она заглядывала за камень и видела изморозь на земле вокруг. Эльза не знала, что это может значить. Он был загадкой. Он был ее тайной. Он был тем, кого она полюбила пол года назад, на исходе зимы.

Я не должен приходить. Я забыл об осторожности. Я был ослеплен красотой этой смертной, оглушен ее безмятежным смехом, покорен ее невинностью и жаждой жизни. Я не смогу дать ей ничего, кроме беды. Я корю себя каждую ночь, а днем...днем я снова здесь, у реки, терпеливо жду ее появления.

Кучевые облака, словно небесные корабли, неспешно плыли по небу. Птицы наперебой щебетали последние сплетни. Каждый кусочек земли сейчас кипел жизнью, и лишь горы хранили величественное спокойствие.
- Знаешь, ты мне сегодня снился, - Эльза провела пальцами по безмолвному камню.
- Снился? - подал голос любимый.
- Да. Я пришла на встречу с тобой, а потом в камень ударила молния и он раскололся... - девушка закусила губу.
- Эльза, ты же знаешь.
- Но почему? Почему я не могу увидеть тебя?
- Милая...
- Ты не доверяешь мне?
- Неправда.
- Ты боишься меня?
- Глупости.
- Я буду любить тебя, как бы ты ни выглядел! Прошу тебя...
- Я не могу.
- Хотя бы раз!
- Не проси меня.
- Позволь мне увидеть тебя, Райден! - Эльза прижалась лбом к холодному камню. - Я так люблю тебя.
Молчание повисло в воздухе, словно невидимая паутина. Шли минуты, и когда девушка уже решила, что Райден ушел, она вновь услышала его мягкий голос.
- Хорошо. Если такого твое желание.

Как давно я не чувствовал ничего, кроме холода?
Как давно я не видел ничего, кроме зимы?
Как давно мое сердце греет тепло, которое называется любовью?
Что будет, когда она увидит меня? Я вновь останусь один на один с зимним холодом? Я потеряю ее навсегда?
Но почему же тогда я позволил ей? Потому что люблю. Как глупо и как верно это звучит...

Легкий летний ветер путался в листве и играл с подолом платья. Она сделала шаг, потом еще один. Сердце громко стучало в груди.
''Неужели наконец-то я увижу его?''
Пальцы скользили по шероховатому камню, пока Эльза обходила его. Руки чуть дрожали от волнения и предчувствия.
"Сколько раз я представляла это? Сколько ночей мечтала увидеть его лицо?''
Она обогнула валун и замерла, во все глаза рассматривая высокую фигуру, словно сотканную изо льда, красивые черты лица, от которых веяло пугающим холодом. Под его ногами трава покрывалась инеем. От его плаща воздух промораживался и влага опадала снежинками. Он был древним чудовищем, созданным, чтобы истреблять. Он был монстром, который не должен уметь любить.
Эльза отшатнулась, удивленная, испуганная, готовая убежать. А потом...потом она заглянула в его глаза и утонула в их нежности.
- Прости, что так долго не говорил тебе, - этот голос. Теперь она знала, что он напоминал ей. Именно так за окном морозными ночами пела колыбельные вьюга.

Мы не сразу поняли, почему смертные, рискуя своими короткими жизнями, охотятся на нас. Мы считали это местью. Мы думали, что это самозащита. Но причина была в другом.
Человек, убивший чудовище, жил дольше и становился сильнее. А если ты убьешь не одного, а сотню? Если используешь других людей, как свой щит, играя на их чувствах, их боли, их ненависти, а потом будешь наносить последний удар? Кто тогда станет трофеем?
Мы называем их теневиками. Они уже не люди, но еще не монстры. Я всегда был достаточно осторожен, чтобы не сталкиваться ни с одним из них. Но сегодня...сегодня ветер принес мне запах смерти, шлейфом тянущийся от деревни. Я знаю, что это ловушка, и все равно я скоро окажусь там.

На вечернем небе разгорался калейдоскоп из звезд. Ветер дарил прохладу, живительную после дневной жары. Но не было в деревне ни  песен, ни смеха.
Они собрались перед домом старосты, в самом центре селения. Их голоса напоминали гул растревоженного улья, а на знакомых с детства лицах читались страх и ненависть.
Несколько часов - этого хватило, чтобы настроить всех против райдена, чтобы выставить его убийцей детей и похитителем женщин. Они верили каждому слову охотника, ведь он был человеком, одним из них. Он готов был рисковать, чтобы помочь им. Он пришел, чтобы предупредить.
- Я уже видел такое! - говорил он. - Целые селения уничтожались и сравнивались с землей!
- Не слушайте его! - голос Эльзы терялся в гуле толпы.
- Но сегодня все будет иначе! Сегодня, когда чудовище появится, мы одержим над ним победу и защитим наши семьи! - охотник знал, как заставить их слушаться. Он проделывал это уже много раз.
- Не верьте ему! - девушка заглядывала в их глаза, пыталась объяснить, остановить это.
- Кто-то умрет сегодня! Но это будет достойная смерть! Ее не нужно бояться! Когда будете драться, вспомните своих жен и детей! - он говорил и говорил, вливал яд в их уши, превращал в своих марионеток.
- Почему он должен прийти в нашу ловушку? - возглас из толпы.
Эльза почувствовала, как ее больно хватают за запястье и выдергивают в середину импровизированной сцены. Голос, прозвучавший над самым ухом, заставил девушку похолодеть от страха.
- Потому что у нас есть она.

Я мог исчезнуть в горах с их ледяной красотой. Я мог раствориться во тьме ущелий, в холоде пещер, на вершинах, скрытых за облаками. Я мог уйти, но я остался.
Говорят, любовь - это слабость. Говорят, любовь - это уязвимость.
Говорят, любовь - это зависимость.
Все это - малая цена, когда тебе кто-то по-настоящему дорог. Ведь ты сделаешь для любимой все, что будет в твоих силах.

Река шумела во тьме, перекатывая волны меж валунов. Быстрое течение проглатывало отражение звезд, и лишь свет то и дело скрывающейся за облаками луны, временами расписывал серебром опасное изгибы и пороги.
Они стояли на крутом берегу: те, кого она видела каждый день своей жизни - одни были на виду, другие прятались за деревьями и камнями. Эльзе связали руки, а конец веревки держал Дейв - высокий худой парень. Он всегда щурился из-за плохого зрения и на лице часто появлялось мечтательное выражение. Он все хотел уехать в большой город, учиться там на писаря. Он все звал ее с собой.
А теперь Дейв стоял рядом, поджав губы и всматриваясь во тьму между деревьями. По его лицу было видно, что он совершает подвиг ради их деревни, как в книгах, что он читал.
- Прошу, отпусти меня. Этот человек...он врет всем вам. Он единственный, кого стоит бояться, - пыталась шепотом убедить его Эльза.
- Все будет хорошо, - голос Дейва звучал отстраненно. Но от этого было лишь страшнее. - Я избавлю тебя от этих чар. Мы убьем чудовище и ты снова станешь собой.

Я принес в долину северную стужу, я превращал все живое в ледяные статуи. На каждый мой шаг замерзший лес отзывался тихим перезвоном. Я мог просто убить этих смертных, оборвав их жалкие жизни. Этим я заставил бы теневика отступить.
Но я видел выражение твоих глаз, моя Эльза. Своей жестокостью я причинил бы тебе боль. Поэтому... только поэтому я стою сейчас перед ними с мечом, сотканным из кристаллов льда. Стою и требую отпустить тебя.